Болото моих чувств снова пенится
и идёт пузырями.
Чёрная жижа бурлит и клокочет,
то и дело изрыгая из илистой и
затянутой ряской бездны
мрачные остовы мастодонтов,
мегалодонов
и прочих доисторических чудищ.

Каким-то непостижимым образом
я снова потерян в гуще этих испарений,
и мой хлипкий тростниковый плот
вертится на месте, пытаясь уклониться
от внезапно появляющихся грязевых пузырей
и гниющих останков.

Держать какой-либо курс бессмысленно.
Стоять на месте опасно.
Рвать и метать, или биться в истерике глупо.
Остаётся только ждать.
Ждать, когда эта агония закончится,
и болото снова станет гладким и спокойным,
как озеро.

Тогда туман разойдётся,
и будет виден берег.
Тогда можно будет заново взять курс, выбрать цель,
поднять вёсла и начать грести.

Сейчас же мне остаётся только
набраться терпения и ждать,
с ужасом наблюдая, как
все сильнее и абсурднее разыгрывается
это светопреставление,
как миллионы дней эволюции,
подобно миллионам секунд моей жизни,
беспорядочно сменяют друг друга
в жестоком и неумолимом самопожирании.

Я – плод этого процесса.
Хищник на вершине сырьевой пирамиды,
которая по какой-то неведомой мне причине
сегодня перевернулась вверх дном
и грозит раздавить меня, как изумруд
на алмазной наковальне.

Я на кончике острия,
на вершине направленной в бездну,
в локусе гравитационного поля,
в невозможной точке конвергенции всех сил и устремлений,
посреди клокочущего болота,
которое сам же и создал.

Похоже, что творение выпорхнуло из рук бога
и он сам стал жертвой своего творческого начала,
своего интеллекта и разума.

Творения пожирают творца.
В этом есть какая-то глубокая,
вероятно, первопричинная ирония.

Чтобы творцу не погибнуть,
ему нужно успеть вырастить новое тело,
ещё не сожранное и не покусанное
своенравными тварями,
которым он имел неосторожность
дать свободу воли.

Причина порождает следствие.
Всё по законам физики, логики и математики.
Можно ли было это предвидеть?
Разумеется, да.
Только вот голые умозаключения
не несут в себе радости, разочарований и остроты ощущений,
которые нам дарит опыт.

Поэтому бог и вцепился что есть сил
в свой собственный хвост
и свернул своё змееподобное тело лентой Мёбиуса.
И где-то на одной из его чешуек сижу я
посреди тёмного клокочущего болота
на хрупком тростниковом плоту,
дрейфующем без руля и ветрил.

Частичка вселенной.
Частичка чувств.
Сплетение нитей и волокон,
белков и ДНК,
формирующих оболочку
вокруг гниющей органической массы.

На самом деле всё не так плохо,
ибо во всём этом беспорядке,
во всём этом хаосе и ужасе
есть немножечко бога.
И эта малая толика,
эта крупинка,
эта искорка
и есть как раз то,
что обязательно поможет мне
дождаться рассвета.